Знакомясь с литературой отечественных и зарубежных авторов об офорте, изучая материалы и накапливая собственный опыт, Звонцов принимает решение о написании учебника. и шесть лет совместной работы со своим учеником В. И. Шистко увенчались успехом – лучше их учебника офорта² в России нет и по сегодняшний день. Дважды изданный в России, учебник переведен на иностранные языки, что говорит о его популярности.

От ранних до поздних работ художника прослеживается путь непрестанных исканий и накопления мастерства, давших возможность скупыми графическими средствами передать многообразие природного мира.

В совершенстве владея техникой офорта, гармонично сочетая различные его манеры в одном листе, мастер достиг еще большей выразительности своих произведений. Таков офорт «Озерный край» (1965), выполненный в манере сухой иглы и резерважа: с помощью различной силы тона специальных чернил (или гуаши) эффектно выявилась ажурность рябиновых веток, передались утонченность и невесомость удлиненных листочков на гибких ветвях. Добавился к этому сочетанию и лавис в офорте «На озере тихо» (1963), благодаря чему изображение напоминает работы, исполненные акварельными красками: растворились в вечернем влажном воздухе очертания деревьев и берега, зыбко отразились в воде лес и облака, замерли, угомонившись, и приобрели вдруг весомость листья. Эпическое величие звучит в офорте «Псковский пейзаж» (1967), дополненном такой выразительной манерой, как акватинта. Зернистый тон, характеризующий ее, стал очень гармоничным фоном для энергичного офортного штриха. в передаче объемности больших масс, различной степени освещенности и специфической особенности изображаемой поверхности акватинта проявила свою универсальность.

Лошадка. 1964. Офорт. 3,4×3,8	Домик няни. 1964. Офорт, резец. 3,5×4,0

Офорты 1960-х годов «Пуховая зима» (1961), «Дождь идет» (1964), «Большой Иван» (1965), «Михайловское. Усадьба А. С. Пушкина» (1965), «Апрельский пейзаж» (1966), «Мертвые деревья» (1967), «Осенняя Сороть» (1968), «Серебряный лес» (1969) и многие другие уже свидетельствуют о творческой зрелости графика, определившемся своеобразии его художественного языка и склонности к темам философского порядка.

Звонцов очень любил и обычный графитовый карандаш, считал его материалом незаменимым, всегда готовым к работе. «Карандашный рисунок – песнь песней всей моей графики, – писал художник. – Карандаш – материал на редкость гибкий, послушный, очень точно отражающий намерения художника, материал надежный и доступный в любых условиях»³.

Март (кот). 1982. Офорт. 5,0×5,3

Будучи прекрасным рисовальщиком и не соглашаясь с теми, кто отводил карандашу вспомогательную роль, он создавал совершенно законченные станковые произведения. Пример тому – рисунки «Аисты улетели» (1971), «Начало весны» (1973), «Февральский снег» (1978), « Зимой на озере Кучане» (1978), «Осенью» (1991). Удивительно воздействие произведений художника! Даже карандашные рисунки наполнены ощущением поэтического восприятия родной природы, через образы которой в произведения вошли и безмолвие, и ослепление солнцем, и морозность воздуха, как в рисунке «Озеро Петровское зимой» (1972). Господство белого цвета дает повод отметить особое умение художника использовать бумагу. Выбор ее всегда был необходимым условием для создания произведения. График учитывал и оттенок белого, и фактуру бумаги. Если внимательно вглядеться, можно уловить ее неоднородность: то чуть светлее, то едва-едва затененнее; бумага предлагает свои градации белого фона. Мастерское использование этих предложений делает произведения Звонцова гармоничными и выразительными. Сама бумага подсказывает ему, какой замысел удачнее всего может воплотиться на данном листе.

Художник создал огромное количество карандашных рисунков, используя неисчерпаемое богатство выразительных возможностей этого материала. в одних работах Звонцов выступает как мастер тонально-живописного рисунка и примеры тому – «Аисты улетели» (1971), «Новая дорога» (1976), «На Вуоксе» (1991), в других главным выразительным средством стала линия: живая, трепетная, лаконичная и очень пластичная. Таковы «Январь. Михайловское» (1965), «Поздней осенью» (1971), «Деревья в Савкино» (1972), «У дороги» (1973).

В поисках лучшего материала открыл для себя Звонцов и свинцовый штифт. Имея очень ограниченный тональный диапазон, он обладает серебристым штрихом удивительной красоты. Мастер находит этот материал великолепным и благородным. Выполненное свинцовым штифтом «9 мая 1975 года» (1975) является одним из лучших произведений художника.

Множество выразительных гравюр создал Звонцов и в манере сухой иглы, считая ее идеальным инструментом для рисования. Примеры тому «Осенняя Сороть» (1968), «Летний день» (1972) и «Зимой в Петровском» (1972).

Необходимость в более «широком» декоративном материале привела графика к рисованию углем, что придало работам сочность и живописность. Имеющихся в продаже ивовых и березовых углей для создания самостоятельных станковых произведений оказалось недостаточно. Тогда мастер стал изготавливать их сам. «За несколько лет экспериментов я испытал угли из всех лиственных пород деревьев и выбрал десяток самых лучших, – пишет Звонцов в своих «Заметках о мастерстве». – Все они отличаются друг от друга по теплохолодности, структуре, эластичности и силе тона»³.

Обратившись к углю как к очень послушному, подвижному, именно живописному материалу, график создал множество работ: «Светлый лес» (1974), «Грибная дорожка» (1974), «Букет» (1980), «Пришел сентябрь» (1990), «Осенью в Выплохе» (1985), «Марусин хутор» (1986), «В Рыбацком» (1984), «Река Алоль» (1984), «Вуокса. Май» (1991), «Половодье» (1992) и др. Как впоследствии отмечалхудожник, уголь оказался совершенно великолепным, совершенно роскошным материалом для цели освежения восприятия, придания большей бодрости, энергии»⁴.

Знакомясь с произведениями художника, выполненными черной акварелью, еще яснее улавливаешь тенденцию его поисков в стремлении запечатлеть не просто понравившиеся пейзажи, ветку или букет, а полнее перенести на бумагу и то особое их состояние, настроение, которые порой словами непросто выразить. Акварель сгладила контуры, остроту силуэтов, но открыла иные возможности для восприятия рисунка. Уже не столько вглядываешься, сколько вслушиваешься, впитываешь, погружаясь то в звенящую ясность простора «В протоках Вуоксы» (1956), то в туманную дрему «Пушкинских гор» (1971), то в вечно вдохновляющее поэтическое величие «В Михайловском» (1978).

Обратившись к технике китайской туши и освоив ее в совершенстве, Звонцов наконец нашел полное удовлетворение в воплощении своих творческих замыслов. Художник писал: «Я считал совершенно неосуществимым желание работать в технике китайской туши, которая пленила меня давно. Это было трудно доступно в силу особой специфики материала, сложности его приобретения, отсутствия живых наставников. Приходилось поначалу пробираться „ощупью“, ориентируясь на известные мне оригиналы и репродукции произведений мастеров гохуа, да еще, пожалуй, на блестящие опыты В. М. Конашевича. Но многие препятствия со временем удалось преодолеть, и теперь, когда я утвердился в этой технике, с полным основанием могу говорить, что она была отличной школой мастерства. я наконец обрел материал, способный улавливать тончайшие душевные состояния, безупречно фиксировать самые сложные мои намерения, материал, возбуждающий желание работать, зовущий к новым замыслам, к новым работам – лучший материал для осуществления моих художественных задач. <…> Самым, пожалуй, трудным было заставить эту древнюю восточную технику работать „по-русски“ и не оказаться в плену канонов и формальных технических приемов»¹.

Дождь идет. 1964.  Лавис, сухая игла. 9,0×20,5

Между тем, в этой имеющей многовековую историю технике китайской живописи Звонцов творил глубоко русские по духу произведения, такие как «Свиристели» (1975), «Озеро Отрадное» (1976), «Раннее половодье» (1990), «Тихий день» (1992), «Апрель» (1986) и многие другие. Большинство работ в этой технике выполнено в последние десятилетия жизни художника, когда он полностью посвятил себя творчеству. Невероятную свежесть, трепетность, воздушность сохраняют эти произведения.

Кроме пейзажей в технике китайской туши мастер создал множество натюрмортов. Натюрморты Звонцова – это целый мир изображенных трав, ветвей, цветов, плодов, мир тонкий и поэтичный, исполненный с большим вкусом и любовью. Сухая ветка лиственницы или букет белой сирени, сорная трава или несколько белых нарциссов – в каждом из них художник видел явление истинной красоты и относился к ним не иначе как с одухотворением.

Стремясь запечатлеть мгновение в жизни растения, неповторимость его сиюминутного состояния, Звонцов обращается к китайской туши, и эта техника как нельзя лучше подходит для воплощения его намерений. Добавляя совсем немного цвета акварелью, мастер придает еще большую живость и очарование своим натюрмортам. Пижма, розовый шиповник, васильки, полевая гвоздика, золотые шары светятся как будто изнут­ри своим природным цветом. Но в особый восторг приводят белая сирень, белый шиповник, белые колокольчики, нарциссы… Живописцы для достижения правдоподобия в передаче белого в своей работе используют порой чуть ли не всю цветовую палитру. У Звонцова средства скромнее. Но его белая сирень, считающаяся одной из самых сложных для изображения, не уступает живописным вариантам и, пожалуй, лучше многих из них. Мастер не только добивается белизны графическими средствами, но и заставляет ее белеть по-разному: в сирени она «вскипает» и «пенится», образуя богатую игру светотени; лепестки шиповника несут на своей шелковистой поверхности массу рефлексов; колокольчики – самые белые с чуть матовым оттенком; у нарциссов белизна тонкая и прозрачная, нежная до истомы…

У художника не было недостатка в изобразительном материале, а стремление реализовать свои замыслы служило стимулом для настойчивых поисков выразительных изобразительных средств и освоения различных видов техник. Так, тщательное изучение материалов и умелое применение их в графике дали огромное количество мастерски выполненных произведений – выразительных пейзажей и натюрмортов, передающих богатейшую гамму впечатлений.

Определившись как пейзажист еще в студенческие годы, по окончании института Звонцов приступает к подробному изучению природы, анатомии растительного мира, перспективы ландшафта. Он самым тщательным образом перерисовывает все травы, все кусты и деревья, все листья и цветы. Это добросовестное штудирование длилось 7–8 лет и чуть не сказалось губительно на творческом росте художника. Конечно, это была необходимая стадия, но Звонцов начал сознавать, что становится «черствым», «сухим» натуралистическим рисовальщиком. Многие его работы были просто зарисовками, старательно повторяющими то, что в жизни. Он многое познал из мира природы, растений, но теперь ему как художнику предстояло освежить, оздоровить свое восприятие окружающего. Неизвестно, сколько времени на это потребовалось бы, но помог случай: судьба привела Звонцова в Пушкинский заповедник. «Я могу откровенно сказать, что если бы не эти заповедные места, я, может, очень долго блуждал бы в потемках натурализма. <…> Эти священные места, еще овеянные поэзией Пушкина, эта концентрация всего самого дорогого и самого прекрасного, что может быть в природе, <…> воскресили меня, и я не преувеличиваю, что я как художник там родился»⁴. Открыв для себя Михайловское, Пет­ровское, Тригорское, Звонцов понял всю силу воздействия красоты исконно русской природы. Можно с уверенностью сказать, что здесь, в заповеднике, родилось большинство лучших пейзажей художника. Это и «Пушкинские Горы» (1971), и «Аисты улетели» (1971), и «Озеро Петровское зимой» (1972), «Яблони» (1972), «Начало весны» (1973), «В Михайловском» (1978), «Михайловское. Февраль» (1979), «Домик няни» (1983), «Раннее поло­водье» (1990), «Разлив на Сороти» (1990) и многие другие. Здесь родилась крепкая дружба на всю жизнь с Семёном Степановичем Гейченко, директором Пушкинского заповедника.

Михайловское. Усадьба А. С. Пушкина. 1965. Офорт, акватинта. 10,0×18,0

Сюда Звонцов приезжал и со студентами Института имени И. Е. Репина на летнюю практику. Своих учеников он тоже приобщал к этому прекрасному миру, учил их видеть красоту природы, замечать преображения в ней, учил всмат­риваться, вслушиваться, чувствовать ее, наслаждаться ее гармонией и совершенством. Учил видеть в окружающем не просто пейзаж, а картину мироздания, понимать ее символический смысл и значимость всех компонентов, будь то могучая дубрава или едва заметная былинка. Увидеть значительное в привычном, разглядеть важное в простом, вновь залюбоваться тем, что примелькалось, вернуть остроту восприятия, по-новому открыть для себя этот дивный мир природы и полюбить его со свежим чувством учит и творчество Звонцова.

«Я считал и считаю, что средствами пейзажа можно очень сильно воздействовать на душу человека, на формирование его взглядов и понятий…»³ – писал художник. – Пейзажное искусство может пробуждать в человеке большие чувства, настраивать его на добрый лад. Уверен, что большинство зрителей любит пейзаж не только за его „картинность“ или приятное напоминание о благодатях природы, об отдыхе. Нет, настоящий пейзаж пробуждает чувства более сильные, представления более значительные и развивает в людях способность замечать и ценить все самое прекрасное. Мало-помалу зритель начинает понимать, что гармоничное и совершенное можно найти не только в пышных, эффектных картинах природы, но и в простых, совсем обыденных на первый взгляд явлениях. и это особенно дорого. Мне очень хочется, чтобы мои работы в какой-то мере помогали зрителю обрести драгоценную способность видеть в малом значительное, в скромном и обычном с виду – прекрасное»³.

И самое главное, «в выставочных залах я все время видел у своих зрителей тягу к сердечности и тоску по искреннему слову. Все это поддержало во мне уверенность, что я на верном пути. и до конца дней своих я хотел бы служить простой и ясной цели: не только вернуть природу человеку, но и человека – природе. Последнее труднее»³.

Так сформулировал художник цель своего творчества. Он был мастером русского лирического пейзажа и оставался верен ему всю жизнь.

Ставя перед собой задачу правдивой передачи различных состояний природы, увлекаясь решением профессиональных проблем, он не забывал о главном: о большом человеческом содержании, которое должен нести в себе художественный образ. Звонцов обладал редким чувством гармонии и высочайшей культурой рисунка. Ювелирное владение карандашом, пером, резцом, кистью помножилось на фундаментальные знания и прирожденный дар Звонцова – пейзажиста.

Как и другие жанры, пейзаж не терпит легкомыслия, а требует уверенного рисунка, основанного на прочном знании натуры и на большой художественной памяти, безупречного знания перспективы, законов освещения и «анатомии» природы. Из этого «вырисовывается» сложный комплекс необходимых составляющих для успешной работы художника-пейзажиста, исключающий суждение о не первостепенной значимости этого жанра.

Язык графики в произведениях мастера не менее красноречив, чем язык живописи. в черно-белых листах Звонцова доминирует психологическое состояние. Отсутствие цвета вызывает необходимость вглядеться и «включить» память, подсознание, чувства, открывающие способность «читать» сложные настроения запечатленных картин природы, порой трудно поддающихся словесному определению.

Преданность одной избранной теме порой вызывала недоумение у коллег. Слышал Звонцов и упреки в эпигонстве, в подражании Шишкину, Васильеву и др. Но итогом творчества подлинного мастера всегда является обретение им своего неповторимого художественного языка. И у Звонцова есть свой язык, его произведения узнаются сразу.

Вот так через пейзажи и натюрморты говорит с нами художник о жизни, красоте и гармонии, о смене поколений, о возрождении и скорби, надежде и стойкости, борьбе, доброте и любви. Поэтому пейзажи Звонцова – больше, чем пейзажи. Это всегда состояние души. Натюрморты – это больше, чем мастерские зарисовки скромного цветка или пышного букета. Это «психологические портреты». Они всегда имеют эмоциональную окраску и содержание, которое доступно внимательному зрителю.

Пейзаж в творчестве графика стал выразителем и большой социальной темы – темы войны, а в ней – выразителем чувства высокого патриотизма. Таковы его серия «По дорогам войны» (1952) и созданный к 40-летию Великой Победы три­птих «На старых окопах» (1985). Автор не показывал открытых столкновений противоборствующих сил, но тема борьбы, стойкости и героизма звучит в каждом листе. Главный герой – природа, изуродованная войной. в ее незащищенности нет жалобности – скорее вызов, пример героизма, в ее терпении – мужественность, а в ее стремлении к возрождению – вера в торжество жизни над смертью. Старые окопы, мрачный взгляд амбразуры дота – нелегко природе скрыть эти следы войны, стереть времени их с лица земли. А в памяти сердца они неизгладимы… Нужно быть прирожденным пейзажистом, чтобы так глубоко раскрыть эту тему, пользуясь исключительно средствами «чистого» пейзажа, как это делает Звонцов. И художника нельзя упрекнуть в том, что он редко обращается к военной теме. У него было свое восприятие: он видел в природе прежде всего источник жизни и вечной совершенной красоты и стремился воспеть ее во всем бесконечном многообразии.

С именем В. М. Звонцова связан и расцвет преподавания офорта в Институте имени И. Е. Репина. Основательно и значительно выглядела под его руководством офортная мастерская. Приобщая молодых к сложному и изысканному искусству офорта, он вскоре стал одним из любимейших педагогов. На эту самую неподатливую, трудоемкую и химически вредную технику студенты шли ради учителя. Звонцов учил на своем примере, сам работал, рассуждал, показывал и любил повторять, что в «искусстве надо идти пешочком, медленно, осматривая все, примечая все, а не мчаться к славе на лайнерах и крылатых конях. Толку не будет никакого. Сейчас молодые озабочены тем, как найти краткий путь к успеху. Такого пути не бывает»³. Строгий и требовательный, он вместе с тем никому не навязывал своих пристрастий, поэтому из его мастерский вышли такие разные художники, как В. Шистко, М. Брусиловский, М. Майофис, Г. Врабие, К. Претро, В. Алексеев, Т. Соловьёва-Домашенко, Е. Звонцова, В. Хвостов, В. Курочкин и многие другие. Но какими бы разными не были выпускники Звонцова, всем им передалось его особую зачарованность природой.

Звонцову многое в жизни удавалось делать хорошо, и успехи эти слагались из многих составляющих: безусловно, талант, любовь к своему делу, терпение и упорство, ответственность, чувство меры и гармонии. Талантливый художник, педагог, он грамотно работал со словом, стройно, лаконично, увлекательно умел выразить свои мысли и знания. В его наследие вошли бесценные «Офорт»², «Заметки о мастерстве»¹, «Мысли о творчестве»³, «Основы понимания графики»⁵. Кроме того, многие годы В. М. Звонцов являлся главным редактором специализированного издательства «Аврора», выпускающего литературу по изобразительному искусству.

Но и профессионализм, и понимание задач не исчерпывали слагаемые его успеха. Звонцов обладал редким умением вникать в суть художественных явлений и распознавать подлинную их ценность. Это проявлялось в любой области искусства, какой бы он ни касался: будь то литература, театр, музыка или изобразительное искусство. Кругозор Звонцова был на редкость широк. Он хорошо разбирался в литературе, имел свои суждения и мог на равных вести беседы с литературоведами на темы высокопрофессиональные, а не только общекультурного уровня, цитировал наизусть Гоголя, талантливо читал поэтические произведения любимых им Пушкина и Твардовского. Обладал художник и особым поэтическим даром, который выражался и в умении слагать собственные стихи удачно и метко, грамотно по стилю и с некой долей артистизма.

Звонцов был прекрасным книжным иллюстратором, и не удивительно, что большинство проиллюстрированных и оформленных им книг составляют сборники стихов. Владея ясным образ­ным как графическим, так и литературным языком, художник безошибочно угадывал суть произведений писателя или поэта, чутко улавливал их тональность, находил выразительные средства, как нельзя лучше отвечающие смысловому значению и эмоциональному состоянию. И хотя книжная графика не занимала в творчестве мастера ведущего положения, книги М. Пришвина, В. Биан­ки, В. Соколова-Микитова, М. Дудина и других авторов с рисунками Звонцова составили особый ряд изданий, где слово и линия звучат в своей единой только им присущей тональности.

Авторы книг, современники художника, ценили эти умения Звонцова и были упорны в стремлениях к совместной работе. Директор Пушкинского заповедника С. С. Гейченко видел иллюстратором своей книги «У Лукоморья», выдержавшей пять изданий, только Звонцова. Последней работой мастера в области книжной иллюстрации стал сборник стихов М. Дудина «Дорогой крови по дороге к Богу»⁶, вышедший в петербургском издательстве «Печатный двор» в 1995 году. Этих двух выдающихся, талантливых людей, поэта и художника, связывала многолетняя дружба. Они дорожили друг другом. Прошедшие войну, видевшие смерть, победившие и выжившие, познавшие лишения, они ценили в человеке прежде всего благородство души, высокую нравственность, цельность и щедрость натуры. Им одинаково были близки темы Родины, войны и мира, жизни и смерти, добра и зла. Поэту и графику – каждому на своем языке – было что сказать людям о долге и ответственности человека перед потомками, о миге и вечности, об истории и современности, о времени, о земле, о любви, о душе… Круг тем бесконечен, но главная из них – тема жизни на Земле, тревога за ее будущее. Через весь сборник лейтмотивом проходит утверждение: «Ты – человек! и ты за все в ответе!»⁶ За несколько месяцев до выхода сборника в свет, ушли из жизни сначала поэт, потом художник. Для них этот сборник стал свое­образным реквиемом.

В 1994 году завершился жизненный путь В. М. Звонцова. Но остались его произведения, его ученики и его зритель. В воспоминаниях людей, знавших художника, сохраняется образ талантливого и самобытного человека, мастера, для которого искусство, творчество были единственным способом существования. Звонцов неисчерпаем, и каждое последующее поколение зрителей будет раскрывать для себя в его графическом наследии все новые грани. Безусловно, его имя стоит в одном ряду с именами выдающихся русских художников-графиков второй половины XX века. Интерес к творчеству такого мастера не пройдет никогда, ибо, что бы ни предлагала нам художественная жизнь, всегда будет необходимость в настоящем, глубоком, добром искусстве, как в глотке чистой воды, каковым и является графика Василия Михайловича Звонцова.

¹ Звонцов В. М. Заметки о мастерстве //Василий Михайлович Звонцов. Выставка произведений. Каталог. Л. : Художник РСФСР, 1987.

² Звонцов В. М., Шистко В. И. Офорт. Техника. История. СПб. : Аврора, 2004.

³ Звонцов В. М. Мысли о творчестве. СПб. : СПбГХПА, 1995.

⁴ Василий Михайлович Звонцов [Док. фильм] (Серия «Рассказы о художниках»). Лен. ТВ, 1987.

⁵ Звонцов В. М. Основы понимания графики. М. : Изд. Академии художеств СССР, 1963.

⁶ Дудин М. А. Дорогой крови по дороге к Богу. СПб. : Печатный двор, 1995.