Грачёва С. М. Формирование новой эстетики академического искусства. Утопия или реальность? (Весенняя выставка художников-педагогов в залах Российской академии художеств в Санкт-Петербурге в 2016 году)
Оставить комментарий
При цитировании статьи используйте библиографическую ссылку:
Грачёва С. М. Формирование новой эстетики академического искусства. Утопия или реальность? (Весенняя выставка художников-педагогов в залах Российской академии художеств в Санкт-Петербурге в 2016 году) // Научные труды. Вып. 42. Художественное образование. Сохранение культурного наследия. Июль/сентябрь. 2017 : Сб. статей / Науч. ред. Могилевцев В.А.,
Песиков В.С., сост. Чувин А.В., Елизарова Е.М.. СПб. : Ин-т имени И.Е.Репина, 2017. 260 с. C. 38–60.
Грачева С. М.
Санкт-Петербургский государственный академический
институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина
при Российской академии художеств.
Декан факультета теории и истории искусств,
профессор кафедры русского искусства.
Доктор искусствоведения, член Союза художников России
УДК 7.036.1.
Формирование новой эстетики академического искусства. Утопия или реальность? (Весенняя выставка художников-педагогов в залах Российской академии художеств в Санкт-Петербурге в 2016 году)
Аннотация: В статье рассматриваются проблемы современного академического изобразительного искусства на материалах Весенней выставки 2016 г. Автор анализирует состояние петербургской академической школы на примерах произведений Н. П. Фомина, С. Н. Репина, А. В. Чувина, Ю. В. Калюты, В. А. Мыльниковой и других педагогов Института имени И. Е. Репина.
Ключевые слова: академическое изобразительное искусство,петербургская художественная школа,Российская академия художеств,современное искусство
Gracheva S. The Creation of New Aesthetics of the Academic Art. Utopia or Reality? (The Spring Exhibition of Artists-professors at the Russian Academy of Arts in 2016)
Annotation: The article based on the materials of the Spring exhibition of 2016 examines the problems of the contemporary academic fine arts. The author analyzes the state of Saint-Petersburg academic school on the examples of works by N. Fomin, S. Repin, A. Chuvin, Yu. Kaluta, V. Mylnikova and other professors of the Repin Art Institute.
Keywords: academic fine arts,St Petersburg school,Academy of arts,contemporary art
*Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 15-04-00118.
Весенняя выставка в залах Российской академии художеств в 2016 г. проходила под знаком ретроспективизма, обращения к вечным ценностям, к красоте природы, к натурному мировосприятию. Возникает вопрос: насколько справедливы упреки определенной части зрителей и критиков в том, что современное академическое искусство представляет некое архаизированное направление, прочно связанное с традициями реализма и соцреализма? [1]. Насколько же актуальным выглядит современное академическое искусство? Возможно ли в рамках традиционных изобразительных форм и средств раскрыть насущные проблемы современности, нет ли в произведениях мастеров академической школы оторванности от реальной жизни и искажения современного мироощущения, за что часто упрекают академизм? Действительно, выставка продемонстрировала обращение прежде всего к фигуративному искусству, опирающемуся на реалистические основы. Но стоит ли так резко критиковать стремление мастеров следовать традициям академической школы, всегда ли эти традиции однозначно губительны своим консерватизмом? Что можно противопоставить им сейчас? Однозначного ответа, скорее всего, не существует, поскольку речь идет о современном художественном процессе, в котором многое происходит весьма непросто и болезненно. Представленные работы дают вполне ясный срез состояния современного академического петербургского искусства, находящегося по-прежнему на высоком профессиональном уровне. Почти все ведущие педагоги – от руководителей персональных мастерских, признанных мэтров, до ассистентов, только начинающих свою педагогическую деятельность, – показали по одной или несколько вещей.
В большинстве произведений ясно звучат ностальгические настроения по уходящим ценностям прошлых лет. Главная идея, которая заложена в данной экспозиции, как кажется на первый взгляд, состоит в сохранении вечного гуманистического, истинного начала в реальной нашей жизни, нещадно исковерканной, к сожалению, в кривых зеркалах средств массовой информации. Художники продолжают выступать за сохранение человеческого в человеке, упорно протестуя против всяческих искажений человеческой сути, против некрофилии, насилия и нагнетания трагического, которые буквально обрушиваются на всех нас со всех экранов и периодических изданий. В своем творчестве они провозглашают простые истины о том, что нам стоит защищаться от стремительно распространившейся агрессии, заполонившей мир. Что же можно этому противопоставить? Красоту, ясность, гармонию, духовность… Как говорится, вечные ценности [2; 3]. Критики и художники бьют тревогу, ощущая кризис современного искусства. Как справедливо замечает один из крупнейших современных искусствоведов В. А. Леняшин, «наступила странная пора: вся художественная деятельность поставлена под сомнение. Не левые или правые, не реалисты или авангардисты, а искусство в целом. Оно на наших глазах и с нашим участием утрачивает и авторитет, и значение» [6, с. 148].
Тем важнее оценить состояние современного искусства, представляемого в залах Академии.
В пейзажах Н. П. Фомина захватывает чувство невероятного восторга перед мощью и силой русской земли и красотой ее природы, даже когда красота эта поругана, а сама земля почти опустошена («Вечная Россия», 2016, х., м.). Руины православного старинного храма на пригорке (коим несть числа на российских просторах) недалеко от заброшенной деревни, состоящей из нескольких покосившихся деревянных домишек, одинокая фигура путника – все это символы наших дней, когда русская деревня постепенно уходит в небытие. Но в работе кроме грусти и ностальгии есть и надежда на возрождение – эта надежда прочитывается сквозь мощь огромного тяжелого неба, покрытого массивными тучами, серебряную гладь реки, бескрайних осенних лесов и полей. Художник испытывает наслаждение, оказываясь внутри размеренной деревенской жизни, среди живописных в своей легкой запущенности огородов, покосившихся завалинок и пасущихся коз («Теплый вечер», 2015, х., м.). Однако эти работы Фомина не назовешь бытописательскими, в них есть философские раздумья, опора на высочайшую живописную культуру, обращение к европейской художественной традиции, строгий отбор деталей, звучное чередование цветовых ритмов и красота огненно-красного колорита.
Ил. 1. Н. П. Фомин. Вечная Россия. 2016. Холст, масло
Руководитель одной из монументальных мастерских С. Н. Репин выставил пейзаж «Сжатые поля» (2016, х., м.). В нем – знакомый мотив Псковщины, с необозримой панорамой земли, покрытой холмами, широкой рекой, с высоким грозовым небом, частыми перелесками, стогами сена. Узнаваем и стиль художника, основанный на идеях почвенничества, превращающий натурный вид в иносказание, в особого рода «псковский» миф, наполненный глубинными энергиями этой исконно русской земли. Здесь есть и мифическая простота, и ясность, как в стрекоте сорок, есть и неизбывная сложность – как в любом обращении к вечным идеалам и своим истокам. Символическим духом пронизана картина «Родник» (2015, х., м.). Пейзаж в ней превращается в почти орнаментальное, декоративное изображение. Ветви деревьев, растущих в глухой чаще, плавно склоняются, словно в почтенном поклоне, над колодцем с кристально чистой холодной водой. Сквозь плотные массы деревьев просачивается легкий утренний летний солнечный свет, озаряющий все вокруг. Фигуры монахов смотрятся совсем небольшими на фоне огромных крон, однако они всецело притягивают зрительское внимание и держат в напряжении, поскольку весь пейзаж подчинен нехитрому, казалось бы, действию – монахи черпают ледяную прозрачную воду из колодца, омывают свои лица и руки, творя при этом молитву. Простой пейзажный мотив и простой сюжет наполняются возвышенным религиозным смыслом, а колорит полотна в его фиолетово-лиловых тонах в сочетании с ярко-желтыми светящимися пятнами помогает достичь эффекта присутствия неких высших сил в этом маленьком укромном уголке мироздания. Всем, кто бывал в псковских монастырях и храмах, знакомо невероятное ощущение божественного благословения этих дивных мест.
Ил. 2. С. Н. Репин. Родник. 2015. Холст, масло
Если в «Роднике» акцент сделан на иносказании, то в картине «Яблочный Спас» (2016, х., м.) в большей степени присутствует повествовательность. Женские лица, как иконные лики, даны крупным планом на фоне храма в момент церемонии праздничного освящения яблок в Преображение Господне. И икона «Преображение» на первом плане, и все персонажи, и натюрморт, и пейзаж написаны в условно символической декоративной манере, свойственной приемам монументальной живописи, в рамках которой работает С. Н. Репин.
Близок к своим коллегам, но при этом работает в иной, более монументальной и вместе с тем лиричной манере А. В. Чувин. В пейзаже «Теплый свет» (2015–2016, х., м.) одинокая белокаменная церковь с голубым куполом как свеча стоит на далеком пригорке среди густых перелесков и пологих холмов, убегающих вдаль к горизонту, где светится белая тонкая полоска закатного неба. И церковь, и полоска неба словно сливаются в нашем воображении в образ креста, осеняющего землю, покрытую рефлексами невероятного вечернего пылающего заката. Пейзаж заряжает мощной энергией крещендо, которую буквально источает эта монументальная композиция. В работе гармонично сочетается «умозрительность в красках» с огромным опытом натурного видения автора. А. В. Чувин много экспериментирует в технике пастели («Красный дом», «Осенняя пора», обе – 2016, бумага, пастель), достигая большой глубины пространства, бархатистости фактуры, плотности и яркости цвета.
Ил. 3. А. В. Чувин. Теплый свет. 2015–2016. Холст, масло
Обращение к родной русской природе есть и в очень изысканных в живописном отношении, тонких по настроениям пейзажах В. А. Акцынова «Ранняя весна» (2014, х., м.), «Проталины» (2015, х., м.); А. А. Чугунова «Сосны Валаама» (2015, х., м.); Н. В. Цыцина «Дериглазово» (2014, х., м.), «Никольский монастырь. Старая Ладога» (2015, х., м.); Н. Н. Репина «Старая Русса» (2015, х., м.); А. Б. Гришина «Зимний вечер» (х., м.).
Пейзажная живопись очень распространена в академической школе, ею занимаются многие мастера, каждый в своей индивидуальной манере. Е. А. Зубов восторгается мощью военных кораблей и подводных лодок во время парада на Неве («Петербург», 2016, х., м.); А. Д. Лукашенок словно расписывает причудливые стилизованные декорации реконструированного Летнего Сада («В Летнем саду», 2015, х., м.); И. В. Петров трактует свои пейзажи как полуфантастические видения («Призрачный Рим», 2015, х., м.; «Тихая Балаклава», 2014, х., м.); Ф. В. Федюнин стремится к эпическому размаху («Дом на семи ветрах», 2016, х., м.).
Признанным мастером в области пленэрного пейзажа считается В. С. Песиков. На этот раз представлен китайский пейзаж, выполненный в одной из его многочисленных поездок, – «Циндао» (2015, х., м.). Картина, трактующая экзотический мотив в стилистике традиционного русского лирического пейзажа, написана в мягкой манере с элементами импрессионизма, свойственной этому живописцу.
Почвенничество как фундаментальная основа живописи очень сильно чувствуется и в произведениях А. К. Быстрова, художника невероятного темперамента и силы («Букет подсолнечников», «Сухие цветы», «Сусанна», все – 2016, х., м.). И эта мощь на этот раз проявляется не столько в сюжетной стороне произведений (напомним, что А. К. Быстров – один из выдающихся мастеров больших развернутых сюжетно-тематических композиций), сколько в авторской манере живописца. Два натюрморта и «ню» словно складываются в единый триптих, в центре которого изображение истинно русской красавицы. Ее милая, уютная нагота в обрамлении тщательно-любовно прорисованных листочков дубовых веничков окутана замечательным теплым юмором, который исходит от картины, как и воображаемые клубы пара русской бани. Противовесом этой композиции выглядят два строгих, но очень изысканных декоративных натюрморта, написанных в серебристо-золотистой гамме. Несмотря на камерность тематики и небольшие размеры представленных полотен, они заряжают лаконичной выразительностью образов, запоминаются точностью формальных приемов, соответствуют уже сложившемуся «брэнду» этого известного петербургского мастера-монументалиста.
Ил. 4. А. К. Быстров. Сусанна. 2016. Холст, масло
Как всегда, поражает размахом своего мышления и глубиной философского повествования автобиографическая работа Х. В. Савкуева «Барып каит балам» («Вернись, сынок!») (2016, х., м.). Художник вновь показывает характерную для него шестичастную композицию, посвященную своей Родине, Кабардино-Балкарии, детству, своим истокам. Однако это не бытописательство, не повторение привычных штампов и известных истин. Каждый раз Х. Савкуев ищет наиболее точное соответствие изобразительной формы и той истории, которую он хочет поведать зрителю. У этого автора есть замечательный дар рассказчика, но этот дар сродни, пожалуй, Г.-Х. Андерсену, в многослойных и многосложных историях которого простота и легкость сочетаются с драматизмом, трагическими интонациями и тончайшим пониманием жизни. Детали и образы реального мира превращаются в художественные тропы. В картине этого года есть запоминающиеся своей удивительной ясностью сцены, в которых ощутима вся неоднозначность мира, – это и младенец в колыбели, и предстоящий перед ним агнец, и образы матери-мадонны и состарившихся родителей, и сцены, близкие сюжетам Распятия и Возвращения блудного сына, перенесенные в современные реалии и окрашенные глубоко личными чувствами. От этого они еще острее воспринимаются зрителем. Все фрагменты композиции крепко связаны между собой в условном, но целостном художественном пространстве и «читаются» как единое полотно. При этом каждая часть картины вполне может существовать и отдельно.
Ил. 5. Х. В. Савкуев. Барып каит балам (Вернись, сынок!)
2016. Холст, масло
Работа над большой картиной – важная проблема академического искусства, ей отдают дань многие авторы. В их числе М. Г. Кудреватый, показавший триптих «Ренессанс» (2016, х., м.), в котором объединены в динамичных спиралеобразных композициях такие знаменитые персонажи флорентийской истории, как Лоренцо Медичи, Савонарола и Леонардо. В произведении М. Г. Кудреватого акцент сделан именно на рисунке и нарочито «коллажных» композиционных построениях, живопись же выполняет подчиненную роль, способствуя формированию своеобразного «плакатного» языка.
Сюжетные повествовательные композиции, главным образом связанные с темой памяти и скорби, были представлены также молодым поколением академистов: «Оплакивание» (2016, х., м.) С. А. Данчева; «Старики. Памяти художника Игоря Кравцова» (2016, х., м.) В. Ф. Каджаева; «Хозяин вернулся» (2014, х., м.) А. С. Кривоноса; «Слезы выплаканы» (2015–2016, х., м.) В. С. Мирошникова; «Молебен перед боем» (2015, х., м.) А. Г. Николаевой; «Сельская драма» (2015, х., м.) И. В. Овчаренко; «Звездная ночь» (2016, х., м.) А. В. Тыщенко; «Поминальный танец вайнахов (Зикр)» (2013, х., м.) Р. Х. Яхиханова. Все эти авторы опираются на весьма солидную академическую школу и находятся в поиске своего уникального живописного почерка.
Одна из главных линий живописи академистов условно может быть определена как «западническая», приближенная к направлениям европейского модернизма и постмодерна. В произведениях В. А. Мыльниковой «Обнаженная на белом» (2016, х., м.), «Лабиринт» (2012, х., м.) есть определенный уход в эстетизм, в размышления о женском начале, о тайнах женской души. Выполнены эти картины с явным цитированием шедевров мирового искусства и с увлечением замысловатой постмодернистской игрой и холодноватой иронией. Особенно запоминается «Натюрморт» В. А. Мыльниковой (2012, х., м.), написанный с отсылкой к кубистической традиции, с использованием напряженных остроугольных плоскостей и пространственных «сдвигов», и при этом очень тонкий и гармоничный в живописном отношении. Каждая деталь центрической композиции этого холста выверена и отточена. Его декоративность очень изысканна, а стилизация отличается необычайной утонченностью и безупречным вкусом.
Ил. 6. В. А. Мыльникова. Натюрморт. 2012. Холст, масло
Артистический мир ателье художника всегда притягивает особое внимание зрителей. А. Н. Блиок приоткрывает нам завесу тайны через разные жанры: пейзаж, натюрморт, ню («Китайский натюрморт», «Дуб на Менделеевской в Петергофе», обе – 2013; «Утро», 2015, все – х., м.). Он пишет то, что окружает его, что наполняет его жизнь красотой и смыслом – аллеи деревьев, роскошный бело-голубой китайский фарфор на террасе дома, экзотические старинные предметы, белоснежную гладь Финского залива, модель-музу. Это камерный, немного замкнутый эстетский мир, в который обычно пускают неохотно. При этом А. Н. Блиок, которому свойственно монументальное мышление, демонстрирует мастерство и отточенность живописной формы, четкий рисунок. В камерных произведениях этого художника появляется больше свободы, изысканности, легкости.
Экспрессионистическую тенденцию наиболее ярко выражает Ю. В. Калюта. Как и прежде, он любуется видами столь любимой им Италии («Тоскана», 2015, х., м.), в которой он находит все новое и новое вдохновение для своей ма́стерской кисти. В тосканском пейзаже – высокое ясное небо, наполненное ослепительным солнцем, с огромными, но очень легкими облаками, плавно парящими над этой невероятно притягательной для всех художников мира землей, создавая особую атмосферу, в которой легко думается и сочиняется. Укромный мир маленьких городов, раскинувшихся на холмах этой области Италии, притягивает своей красотой и возможностью новых культурных открытий и даже потрясений. Ю. Калюта с этюдной легкостью пишет свой пейзаж, кажущийся сделанным настолько быстро и темпераментно, что зритель чувствует распространяющиеся потоки теплого итальянского воздуха, исходящие от картины.
Немного странным и намеренно театральным кажется полотно «Дон Кихот и Санчо Панса. Красное и черное» (2016., х., м.) Ю. В. Калюты. Можно сказать, что это один из примеров неоднократно повторяющихся в живописи этого мастера двухфигурных композиций. Вероятно, в таких полотнах он решает одну из сложнейших современных проблем общества и искусства – проблему диалога, коммуникации. В этой картине присутствует некоторый момент репрезентативности – две предстоящие фигуры (актеры, натурщики, сам ли автор?) показаны в застылых позах размышления, состояния погруженности в свой мир. Кто они, эти персонажи? Наши современники или герои Сервантеса? Глубокие мыслители или одержимые сумасшедшие? Ответа нет. Величественный Рыцарь печального образа написан в ночном красном колпаке и с обнаженными грубыми, огромными босыми ногами, кажущимися преувеличенно массивными и от этого какими-то почти безобразными. Верный оруженосец припал перед ним на колени. Его лицо задумчиво. Философствование персонажей, изображенных в подобном обличье, воспринимается по меньшей мере странным, трагикомичным. Этот гротескный прием магическим образом воздействует на зрителя, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться к этой картине. Мощная экспрессия красного цвета, столь любимого этим живописцем, выливающегося откуда-то из темного глубокого пространства, крупная фактура красочного слоя, «лихие» свободные летящие мазки лишь усиливают этот эффект нахлынувшего безумия. И все же в обеих картинах Ю. Калюты на первом плане именно сам он – художник, бесконечно погруженный в стихию живописи.
Ил. 7. Ю. В. Калюта. Дон Кихот и Санчо Панса. Красное и черное
2016. Холст, масло
В этом же направлении раскрепощения живописи, погружения в абсолютную бездну красочного бытия, но своим путем движется и Д. А. Коллегова. В роскошных, как в голландском искусстве XVII в., натюрмортах «Вечерний свет» и «Чеснок» (2015, х., м.) решается проблема перехода от фигуративности к почти полной экспрессионистической абстракции. Художницу интересует, конечно же, красота форм предметов, их фактура, она сложно формирует пространство композиций, иногда даже вводя в привычное натюрмортное поле странные силуэты-пятна, напоминающие не то людей, не то животных или пейзаж. Но гораздо сильнее она увлечена собственно живописными проблемами, высвобождая живопись из-под влияния литературности, повествовательности, при этом насыщая свои холсты невероятным напряжением. Особенным эстетизмом отличается работа «Чеснок», несмотря на приземленное название, демонстрирующая невероятную таинственную красоту особого вечернего освещения, проникающего во все уголки ателье художницы. Здесь доминирует изображение огромного стеклянного бокала, мерцающего, как на картинах старых мастеров, и при этом написанного так фактурно, мощно и вместе с тем невероятно экспрессивно, что такую манеру невозможно отнести иначе, чем к нашему времени. Д. Коллегова во всех своих композициях решает одну из сложнейших живописных проблем – взаимодействия цвета и света, создания пластической формы под влиянием световых изменений. Мерцания оттенков черного, серого, белого – казалось бы, таких неизменяемых цветов – разнообразны и многочисленны, заставляют задуматься о возможностях нашего колористического восприятия. Но художница не останавливается только на ахроматической палитре, внося множество тончайших хроматических цветовых оттенков, которые в соединении с фактурностью живописи создают обилие нюансов.
Среди портретистов академической школы есть несколько авторов, которые очень серьезно трудятся в этом жанре. В первую очередь это К. Ли. Его портреты Марины, Лили, Василия Петровича, старика (все – 2015, бумага, соус) демонстрируют напряженный поиск, который ведет автор в рамках этого жанра все последние годы. Несмотря на бесхитростность названий, каждая из этих работ притягивает как индивидуальностью изображенных персонажей, так и своеобразием манеры мастера. Несколько последних лет К. Ли выбирает для портретов большие листы, на которых крупным планом показывает лицо модели. Детская чистота и искренность исходят от портрета Лили, грациозностью и кокетством пронизан таинственный образ Марины. Как всегда, в женских образах, созданных К. Ли, ощутима заметная идеализация. Художник стремится достичь некоего эталона красоты. Но в то же время эти портреты удивительным образом лишены салонности и красивости. В них все время сохраняется балансирование на грани высокого вкуса и желания нравиться заказчику. В мужских портретах больше открытости, напряжения, правдивости, некоторой даже беспощадности по отношению к моделям. Хочется подчеркнуть и свободную графическую манеру К. Ли, которая стала абсолютно узнаваемой и демонстрирует виртуозное владение графической формой, а также безупречное понимание соотношения изображения и бумажного листа.
На этой выставке привлек внимание многих портрет художника В. Ф. Руднева (2015, х., м.), выполненный А. В. Тыщенко. Этому произведению даже посвятила одну из своих статей профессор Н. С. Кутейникова [5]. Она справедливо назвала этот портрет, изображающий одного из старейших педагогов-консультантов Института имени И. Е. Репина, «музейным», характеризуя его следующим образом: «Художник вовсе не стремится удивить зрителя какими-то особенными суперсовременными „изысками“. Одновременно здесь нет и прямых, на уровне цитат, отсылок к каким-либо прототипам, что сразу выявило бы его модернистский характер. Он выполнен в традициях реализма и свидетельствует о том, что автор творчески усвоил (или усваивает) уроки великих мастеров прошлого» [5, с. 99]. В портрете действительно создан очень точный, узнаваемый, даже несколько беспощадный в своей правдивости образ пожилого художника, отдавшего себя служению Академии и пребывающего в состоянии подведения итогов своего творческого и жизненного пути.
Монументальность присуща портретам А. Л. Иванова «Все впереди», «Селянин» (оба – 2016, х., темп.). Лица портретируемых даны больше, чем в натуральную величину, и очень приближены к зрителю, что создает короткую дистанцию и принуждает вглядываться в них. Это скорее портреты-типы, заставляющие размышлять над судьбами представителей разных поколений.
Портреты на Весенней выставке были представлены также Ю. В. Калютой – «Анастасия. Ступени» (2016, х., м.); В. И. Стеценко – «Автопортрет» (2000, к., м.); Л. С. Давиденковой – «Николай Давиденков и Лев Гумилев в Университете. 1937 год» (2015, х., м.); Г. А. Гукасовым – «Мама» (2015, х., м.); В. Л. Боровиком – «Портрет дочери. Папа, здравствуй» (2014, х., м.) и «Портрет студентки. Светлана» (2015, х., м.); Г. А. Исаевым – «Портрет Ангелины» (2016, х., м.); Б. А. Петровым – «Портрет Голубева» (бронза).
Отдельно следует назвать произведения, выполненные в классической традиции, в которых сделана опора на Античность как вечный источник вдохновения, рождающий особые стилистические приемы: плафоны «Триумф Геркулеса» и «Триумф Марса» (2005), «Забытый богами» (2016, бум., темп.) Е. М. Куркова; иллюстрации к книге «Мифы Древней Греции» (издательство «Мир ребенка», бум., гуашь) Ю. В. Башкирцева; «Casus Belli (Суд Париса)» (2016, х., темп.) Д. В. Дергунова; «Поцелуй» (2012), «Похищение Европы» (2011, обе – бум., литография) А. М. Лыткина. Не удивительно, что античное искусство «фигурирует» в современном академизме как некий «аполлонический» образец, к которому стремятся мастера. Они цитируют известные памятники, интерпретируют их, причем делают это деликатно, с долей воображения, превращая художественный процесс в своего рода интеллектуальную игру.
Чрезвычайно интересна серия литографий А. М. Лыткина «Исход» (2014). В них чувствуется очень высокая графическая культура, столь необходимая при иллюстрировании библейского текста.
Хотелось бы сказать о графических работах в оригинальной графике, показанных на Весенней выставке. Это, конечно же, абсолютно узнаваемые листы А. С. Андреева «Поэт», «Это мы» (2016, бум., цв. кар.). Как всегда, произведения этого мастера притягивают своим тонким, в духе В. М. Шукшина юмором, душевной щедростью и невероятной добротой, будто бы скрываемой под маской равнодушия: деревенский поэт с всклокоченной шевелюрой, с раскосыми и будто бы даже перепуганными от нахлынувшего вдохновения глазами, с карандашным огрызком в руке сочиняет вирши под липучкой, усеянной мухами. Причем мухи нарисованы с таким тщанием и любовью, что вызывают даже больше восторга и симпатии, чем доморощенный сочинитель. В композиции «Это мы» точно раскрывается образ детства – через изображение симпатичного мальчугана, очаровательного кота «с человеческим лицом» в окружении замечательного пейзажа, наполненного дивными цветами, птицами, облаками. Художник не стремится поразить какими-то сюжетными или композиционными изысками, он наблюдает жизнь во всей ее простоте и повседневности и при этом подсматривает замечательные остроумные детали, позволяющие взглянуть на мир «маленького человека» с теплотой, вспомнить свои собственные ощущения детства и родной земли.
Иллюстрации к «Белым ночам» Ф. М. Достоевского Ф. А. Ионина (2015) – это серия, состоящая из бумажных листов довольно крупного формата, покрытых изображениями тушью и гелиевой ручкой. Можно только представить, насколько трудной была задача этого художника, поскольку нужно обладать определенной смелостью, чтобы иллюстрировать эту повесть Ф. М. Достоевского после М. В. Добужинского. Пространство в этих листах развернуто как в современном широкоугольном фотообъективе. Петербург, «самый умышленный город на земле», в этой интерпретации полон красоты и мистики. Персонажи повести полностью растворены в этом пространстве города, который безвозвратно захватил и увлек их, поработив своим величием.
Оригинальная графика в смешанной технике итальянского карандаша и угля представлена М. А. Раздобурдиным, который стремится довести мастерство исполнения рисунка до уровня старых мастеров. Его парные композиции «Голова лошади I» и Голова лошади II» (2015, бум., итальянский кар.) – это два великолепных «парадных» портрета грациозных животных, с соблюдением мельчайших деталей, виртуозно и как-то по-особому нежно прорисованные. Можно сказать, что лошади в трактовке этого художника выполнены не столько в духе анималистики, сколько именно в рамках портретирования благородного животного.
В анималистическом же жанре выступили скульпторы, которые изобразили животных и птиц в разных техниках и материалах. Бронзовый «Боец» (2016, бронза, патина) П. О. Шевченко – пример замечательной камерной скульптуры с живописным силуэтом, острой характерностью, виртуозной пластикой. Латинское изречение, начертанное на крыле петуха «Fortis Fortuna juvat» («Смелым фортуна помогает»), подчеркивает символический дух этой скульптуры, ее иносказательность.
Ил. 8. П. О. Шевченко. Боец. 2016. Бронза, патина
Целую серию анималистических работ показала Н. А. Вострикова: небольшую бронзовую лошадку («Синий вечер», 2013, бронза), расписных фарфоровых «Пегасов» (2015) и сову («Полярный день», 2010, фарфор). В этих скульптурах ощутима замечательная традиция анималистики ленинградских мастеров фарфора.
Разумеется, материал этой выставки отражает состояние только одного из направлений современного искусства – академического. Тем не менее в нем раскрывается главная составляющая жизни и искусства – поиск высокого идеала, преобразование жизни по законам красоты. А это не так уж мало. Не случайно опять становятся актуальными дискуссии о специфике различных художественных школ: «…школа взрастает при воздействии всех компонентов культурного пространства» [4, с. 74]. И, несомненно, одна из важных задач современных академических художников – сохранить петербургскую школу изобразительного искусства.
Библиография
1. Бобров Ю. Г. Пир в Валхалле, или В поисках идеала: из истории современного академизма // Научные труды. Вып. 35. Вопросы теории культуры / Институт имени И. Е. Репина. СПб. : Ин-т имени И. Е. Репина, 2015. С. 139–161.
2. Грачёва С. М. Грани современного академического реализма // Научные труды. Вып. 38. Вопросы художественного образования / Институт имени И. Е. Репина. СПб. : Ин-т имени И. Е. Репина, 2016. С. 108–127.
3. Грачёва С. М. Ренессансные мотивы в изобразительном искусстве современных петербургских художников-академистов // Актуальные проблемы теории и истории искусства. Международная научная конференция СПбГУ, МГУ, Музеи Московского Кремля. VI. Сб. науч. статей. СПб. : НП «Принт», 2016. С. 706–714.
4. Дмитренко А. Ф., Бахтияров Р. А. Петербургская (ленинградская) художественная школа и современное искусство // Петербургский художник. 2017. № 1. С. 74–90.
5. Кутейникова Н. С. «Музейные портреты» Александра Тыщенко // Научные труды. Вып. 38. Вопросы художественного образования / Институт имени И. Е. Репина. СПб. : Ин-т имени И. Е. Репина, 2016. С. 98–107.
6. Леняшин В. А. Я всегда за художников. Интервью // Петербургский художник. 2017. № 1. С. 147–153.
При цитировании статьи используйте библиографическую ссылку:
Грачёва С. М. Формирование новой эстетики академического искусства. Утопия или реальность? (Весенняя выставка художников-педагогов в залах Российской академии художеств в Санкт-Петербурге в 2016 году) // Научные труды. Вып. 42. Художественное образование. Сохранение культурного наследия. Июль/сентябрь. 2017 : Сб. статей / Науч. ред. Могилевцев В.А.,
Песиков В.С., сост. Чувин А.В., Елизарова Е.М.. СПб. : Ин-т имени И.Е.Репина, 2017. 260 с. C. 38–60.
Если Вы заметите какую-нибудь ошибку или неточность, просим сообщить об этом администратору сайта.
Комментарии (0)
Оставить комментарий
Чтобы разместить комментарий, необходимо заполнить маленькую форму ниже.
Просим соблюдать правила культурного общения.
