Мутья Н. Н. Русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного в изобразительном искусстве
Оставить комментарий
При цитировании статьи используйте библиографическую ссылку:
Мутья Н. Н. Русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного в изобразительном искусстве // Проблемы развития зарубежного искусства. Германия-Россия. Ч.II. Материалы Международной научной конференции, посвященной памяти М.В.Доброклонского (24-26 апреля 2012 г.) : Сб. статей / Науч. ред. В.А.Леняшин, Н.М.Леняшина, Н.С.Кутейникова, сост. С.Ю.Верба. СПб. : Ин-т имени И.Е.Репина, 2015. 276 с. C. 211-219.
Мутья Н. Н.
Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов.
Доцент кафедры искусствоведения.
Кандидат искусствоведения.
Мутья Н. Н. Русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного в изобразительном искусстве
Иван Грозный – один из ярких правителей в истории России. Ведя войны, развивая дипломатические отношения со странами Запада и Востока, он стал одним из самых известных российских владык на международной политической арене.
Достаточно активными были отношения Руси и с немецкоговорящими странами (в XVI в. Германия представляла собой совокупность большого количества самостоятельных государств). В отличие, к примеру, от русско-английских отношений времени правления Ивана Грозного, русско-немецкие были не только мирными, но и военными. Они получают отражение во всех видах искусства.
Напомним, что в Московской Руси находили себе приют как немецкие наемники, так и ремесленники. В Москве еще со времен правления Василия III существовала Немецкая слобода, в которой проживали не только немцы, но и другие иностранцы («немые»). При Иване IV немцам отвели новое место близ Яузы. В малоизвестной ныне опере композитора М. Сантиса «Ермак» (1873) одно из ее действий как раз и происходит в немецкой слободе грозненского времени. В нем представлено русско-немецкое гуляние на Воробьевых горах и дуэль двух подмастерьев немецкого оружейника Мюллера, претендующих на любовь его дочери Мины. Интересна миссия Ивана Грозного, появляющегося неожиданно, по замыслу композитора, на этом гулянии. Своим вмешательством в дела иностранцев он разрешает конфликт в семейных делах Мюллера. Это действие словно оттеняет содержание первого и третьего актов, которые посвящены Ермаку, его «перерождению» из разбойника в покорителя Сибири.
Следует отметить, что Иван Грозный, как впоследствии и Петр Великий, больше доверия питал к лютеранам, нежели к католикам. Кстати, в 1876 г. в России праздновался 300-летний юбилей одной из первых лютеранских церквей, построенных в Москве. Рецензент «Всемирной иллюстрации» писал по этому поводу следующее: «10 октября текущего года исполнилось триста лет с того времени, когда при царе Иоанне Васильевиче Грозном, в так называемой „Немецкой слободе“, в 1576 году основана была в Москве старейшая в России лютеранская церковь Св. Михаила. По свидетельству Петрея, кирха первоначально была построена деревянною; первым пастором в ней был Иоаким Скультерус, умерший в 1587 году» [3, с. 302].
Об отношении Ивана IV к реформаторским идеям Мартина Лютера упоминает в своей дилогии «Иван Грозный» (1943) и писатель А. Н. Толстой. В пьесе «Орел и орлица», входящей в дилогию, Иван Грозный в обращении к Марии Темрюковне говорил о своих тайных мыслях, в которых отражается и идея великого предназначения России – быть «Третьим Римом»: «Да суета сует народов многих. Попы-то римские отпущением грехов торгуют на площадях. А что Мартын Лютер! Церкви ободрал, с амвона ведет мирские речи, како людям в миру жить прилично. Ни дать ни взять мой поп Сильвестр. Спорил я с лютеранами – нищие духом. У заволжских старцев, да хоть у того же еретика Матвея Башкина, в мизинце более разума, чем у Лютера. Любой заморский король или королишка всю ночь играет в зернь и в кости да ногами вертит и с немытой рожей идет к обедне. Где ж третья правда? Ибо мир не для лжи и суеты создан. Быть третьему Риму в Москве. Русская земля непомерна» [2, с. 30–31].
Разнообразны и произведения изобразительного искусства, в которых отражаются русско-немецкие отношения. Графические, живописные и скульптурные работы на эту тематику создают как российские, так и европейские творцы.
Война Ивана Грозного с Ливонским орденом (католической государственной и военной организацией немецких рыцарей-крестоносцев в Ливонии) вызвала интерес в Европе к портретному образу царя. Немецкие художники XVI в. создают так называемые «летучие листки», которые достаточно оперативно отражают происходящие события. На некоторых из листков представлены и «портретные» изображения главных персонажей этих событий. Передача портретного сходства с изображаемой персоной в них не столь важна. К таковым можно отнести гравюру, где Иван IV представлен с взлохмаченными волосами, которые непокорной копной торчат из под богато расшитой жемчугом шапки, в стилизованных на «русский манер» одеждах на фоне каннелированной колонны и драпировок.
Скульптурный «портрет» первого русского царя распознается на орудии «Ревельский лев», отлитом в Ревеле в 1559 г. во время все той же Ливонской войны. Надпись на орудии гласит: «Городской совет назвал меня „Львом Ревеля“, чтобы разбить его врагов, которые не хотят жить с ним в мире; 1559 год, отлил меня Карстен Миддельдорп, это верно». Под врагом подразумевался Иван IV, так как именно его войска достигли ревельских пригородов в 1559 г. Вероятно, немецкий мастер не видел русского царя и создал рельеф на основе графических изображений, распространившихся в Европе во время войны. На портретное сходство с правителем Руси указывают удлиненный овал лица, орлиный нос, «острый» взгляд из-под бровей, борода. Русского царя в этом изображении можно узнать и по княжеской шапке. Хотя художественный язык здесь достаточно условен, следует еще раз подчеркнуть, что это изображение – единственный прижизненный скульптурный портрет Ивана Грозного.
Если в XVII в. к личности Ивана Грозного в среде европейских художников снижается интерес, то в XVIII в. немецкие графики вновь обращаются к созданию образа первого царя. В это время в литературе стран Европы опять становится популярным так называемый жанр «разговоры в царстве мертвых», известный еще с античности. В одной из подобных немецких книг (1725 г.) помещена гравюрная иллюстрация «Казни Ивана Грозного», на которой царь представлен в образе чудовища, «наслаждающегося» видом груды мертвых тел.
В России в XVIII в. также обращаются к этому жанру. Но он отражает иную идею. Так, известная книга П. Н. Крекшина «Краткое описание Петра Великого в Царстве Мертвых» (переиздание 1794 г.) содержит несколько гравюр, иллюстрирующих «взаимоотношения» Ивана Грозного и Петра I, а также их приближенных в потустороннем мире. В этих работах подчеркивается преемственность внешней и внутренней политики двух правителей: борьба за выход к Балтийскому морю и казни участников оппозиционных движений внутри страны.
Непосредственные события Ливонской войны находят отражение в исторической живописи художников XIX в. Напомним, что в конфликт между Русью и Ливонским орденом со временем вступили многие европейские страны, заинтересованные в новых территориях и распространении сферы своего влияния в Европе. Среди них – Польша. Знаменитый русский живописец К. П. Брюллов в картине «Осада Пскова» (1839–1843) изобразил одно из важных событий в ходе этого конфликта – спасение русского города псковичами от нападения поляков. Знаменитый польский художник Я. А. Матейко в полотне «Стефан Баторий под Псковом» (1872) показывает этот конфликт с «пропольской» точки зрения, изображая русское посольство стоящим на коленях перед князем Семиградским, ставшим волею судеб королем Польши.
Вновь тема русско-немецких военных конфликтов времен Ивана IV будет востребована в искусстве ХХ в. Следует отметить, что в период Первой мировой войны русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного не имели такой востребованности в искусстве, как во время Второй мировой войны. В 40-е гг. ХХ в. она приобретет аллюзивный характер, так как в художественных произведениях, отражающих историческое прошлое, найдут отражение события Великой Отечественной войны. Подобный характер имеют и полотна, посвященные Александру Невскому. Но если интерес к его образу во время войны выражается предметно – награды (орден Александра Невского), картины (В. А. Серов «Въезд Александра Невского в Псков») и т.п., то внимание к фигуре Ивана Грозного имеет более идеологизированный характер. Политики, историки и деятели культуры и искусства отождествляют Ивана IV со Сталиным, а немцев-опричников, порочащих образ светлого царя, сравнивают с фашистами.
17 сентября 1943 г. в Колонном зале Дома Союзов в Москве историк Р. Ю. Виппер выступил с публичной лекцией «Иван Грозный». Вот небольшой отрывок из стенограммы выступления, где он проводит историческую параллель между немецкими наемниками времен Ивана Грозного и современными фашистами:
«Прочтите внимательно и еще раз перечтите записки немца-опричника Генриха Штадена, доступные нам в превосходном переводе и с комментариями проф. Полосина. Это – наиболее интересное и наиболее талантливое из всех сказаний иностранцев о Московии. Но следует заранее предупредить вас: высокая интеллигентность автора, его тонкая наблюдательность в качестве географа, этнографа, финансиста и т.д., его способности к языкам, светское образование соединяются с исключительной подлостью натуры. <…>
В 1576 году он незаметно бежал через Колу из пределов Московского государства, а через два года представил императору Рудольфу II проект завоевания Москвы с Севера. <…>
В фашисткой Германии наших дней „Записки“ Штадена имели необычайный успех. Фашистская наука пыталась истолковать проект немецкого опричника XVI века как обвинительный акт против русского народа, как предисловие к замышляемому походу на Советский Союз, построенное на историческом основании. С каким увлечением читала фашистская публика заголовок штаденовского проекта „План обращения Московии в имперскую провинцию“! С каким восторгом воспринимала она проект разорения русской земли! А там так сказано: „Города и деревни должны стать свободной добычей воинских людей!“ С какой жадностью воспринимались насмешки немца-опричника над невежеством, необразованностью русского народа, над его неспособностью защищать свою Родину! „Записки“ Штадена стали в фашисткой Германии пророчеством и программой будущего.
Возобновленный при их помощи злостный миф о неспособности русского народа защищать свою родину опровергнут Отечественной войной, развеян по ветру героическими бойцами Красной Армии» [1, с. 19–20].
Своеобразной иллюстрацией к выступлению Виппера стала картина «Иван Грозный в Ливонии» (1937–1943) художника П. П. Соколова-Скаля. Он изобразил один из эпизодов Ливонской войны – победоносный вход русских войск в город Кокенгаузен. Освобождение воинами Ивана IV этого города (известного также как старинная русская крепость Кукейнос), некогда захваченного немецким Ливонским орденом, воспринималось как историческая параллель с победоносным шествием Советской армии, освобождающей свои города, бывшие под властью немцев.
Ясное выражение героики в картине как нельзя лучше отвечало пристрастию Сталина к пафосному искусству классицизма, наиболее наглядно выразившееся в архитектурных формах сталинского ампира. Но картине присуща и некоторая театральность. Художник изобразил момент поднесения Ивану IV ключей от города-крепости. Иван Грозный, восседающий на коне, не только воплощает образ русского царя, но и ассоциируется с вавилонским владыкой. Его мощная фигура, темная волнистая борода, орлиный профиль более напоминают изображения ассирийских властвующих особ далекой древности, нежели образ того Ивана Грозного, знакомого по гравюрам, парсунам и иконам XVI в. Впрочем, такое сравнение не вступает в противоречие с еще одним замыслом художника – показать сильную самодержавную личность. А известно, что образ восточного царя – один из самых ярких символов величия и безграничной власти. Художник в картине несколько переигрывает. Западный воин, склоняющийся перед царем, выглядит щеголеватым танцором. Слишком невесома его шпага, которую он отдает на милость победителю в церемониальном расшаркивающемся поклоне. Не лишен гротеска и бургомистр, предлагающий Ивану Грозному ключи от Кокенгаузена. Также преувеличены пороки сытой жизни, отраженные в лице и фигуре католического священника, включенного в состав «поклонной» делегации. Неприятны и мирные западные жители, выходящие из завоеванной крепости. Даже женщины напоминают скорее разудалых маркитанток, нежели добропорядочных матерей семейств. На этом фоне русские воины, по замыслу художника, должны выглядеть положительно. Действительно, он показывает усталых пушкарей, смелого и решительного воеводу. Прием, характерный не только для живописи, но и для всего искусства военного времени в целом. Вспомним, какими нелепыми, трусливыми, глупыми показывали немцев в некоторых советских военных фильмах того периода, противопоставляя им смелых, доблестных, умных русских воинов. Нужна ли была в тот период вся историческая правда как в показе сцен далекого времени, так и в изображении недавних событий? Наверное, нет. На тот период от искусства требовалось воодушевить защитников отечества героическими примерами прошлого и настоящего. Возник патриотический историзм, когда события истории не подтасовывались, а изображались в определенном ключе.
Следует отметить, что во времена Ивана Грозного русская дипломатия проходит один из ярких периодов своего развития. В XVI в. становятся известными и многие русские дипломаты, среди которых А. Ф. Нагой, Ф. А. Писемский и др. Мастера изобразительного искусства не могли не отразить в своем творчестве.активную дипломатическую деятельность Московской Руси XVI в. К примеру, особый интерес у деятелей художественной культуры XIX в. вызывали успешно складывающиеся отношения между русскими и английскими монархами. Одним из известных английских дипломатов времен правления Ивана Грозного был Джером Горсей. Он оставил записки о своем пребывании на Руси. Наиболее красочный эпизод в этих описаниях – посещение Горсеем царской сокровищницы. Иван IV вел переписку с Елизаветой I, даже просил у нее политического убежища на случай победы на Руси его противников. Иван Грозный мечтал укрепить свое положение в Европе и через брак с представительницей какого-либо европейского двора. Известно его предложение Елизавете Английской, которая ему отказала в очень тактичной форме. Тогда Иван посватался к ее племяннице Марии Гастингс. Именно эти не столь значимые факты из истории взаимоотношений двух стран и стали источником вдохновения для русских художников второй половины XIX в. Среди созданных ими картин следует назвать следующие: Н. В. Неврев «Послы Ивана Грозного в Англии» (посол Ивана Грозного Писемский рассматривает при специально подстроенной встрече Марию Гастингс); А. Д. Литовченко «Иван Грозный показывает свои сокровища Горсею» (1875). Создать картину на тему русско-английских отношений времен Ивана Грозного мечтал и В. Г. Шварц – он написал эскиз к картине «Прием первого английского посольства Иоанном Грозным». Эту работу он хотел приурочить к Всемирной выставке 1867 г., но ранняя смерть помешала осуществлению замысла. Итак, русско-английские дипломатические отношения наиболее органично были представлены историко-жанровыми полотнами.
Та же тенденция характерна и для показа русско-немецких отношений российскими живописцами XIX в. Но прежде чем перейти к анализу их произведений, обратимся к немецкой гравюре XVI в. – «Русское посольство в Регенсбурге». Гравюра изображает бояр, окольничих, дьяков и подьячих, направленных в 1576 г. послами к императору Максимилиану II. Цель посольства состояла в определении позиций Германской империи и Москвы по вопросу о замещении незанятого в то время польского престола. Послы должны были выразить готовность московского царя содействовать избранию на польский престол австрийского принца Эрнеста при условии, что поляки и литовцы не изберут себе одного государя. Немецкий художник детально показывает пеструю вереницу послов русского царя.
Та же торжественная застылость поз, характерная для русских послов, изображена и художником В. Г. Шварцем в картине «Русский посол при дворе римского императора» (1866). Напомним, что под властью римского императора номинально находились и немецкие государства.
Не менее интересна и другая картина Шварца – «Голштинские послы в Посольском приказе», – показывающая, что и немецким послам, с их европейской изысканной легкостью, придется привыкать к нравам «дипломатического департамента Руси», работающего «по старинке» – с той медлительностью и хитринкой, которая свойственна всему русскому чиновничеству прошлого.
Итак, русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного привлекали как европейских, так и отечественных мастеров изобразительного искусства на протяжении нескольких веков. Международная деятельность первого русского царя до сих пор интересует не только историков, но и творцов прекрасного (фильм П. Лунгина «Царь», 2009).
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Виппер Р. Ю. Иван Грозный : Стенограмма публичной лекции академика Виппера Р. Ю., прочитанной 17 сентября 1943 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве. М., 1943.
2. Толстой А. Н. Иван Грозный. Драматическая повесть в двух частях. М., 1945.
3. Трехсотлетний юбилей лютеранской церкви Св. Михаила в Москве // Всемирная иллюстрация. 1876. № 408.
При цитировании статьи используйте библиографическую ссылку:
Мутья Н. Н. Русско-немецкие отношения времен Ивана Грозного в изобразительном искусстве // Проблемы развития зарубежного искусства. Германия-Россия. Ч.II. Материалы Международной научной конференции, посвященной памяти М.В.Доброклонского (24-26 апреля 2012 г.) : Сб. статей / Науч. ред. В.А.Леняшин, Н.М.Леняшина, Н.С.Кутейникова, сост. С.Ю.Верба. СПб. : Ин-т имени И.Е.Репина, 2015. 276 с. C. 211-219.
Если Вы заметите какую-нибудь ошибку или неточность, просим сообщить об этом администратору сайта.
Комментарии (0)
Оставить комментарий
Чтобы разместить комментарий, необходимо заполнить маленькую форму ниже.
Просим соблюдать правила культурного общения.
